Возможности использования институционального подхода в исследовании управления переселением в Приамурье в период русской колонизации

Барбенко Я. А.

Это ознакомительная текстовая версия,
полный вариант статьи в формате pdf 
Вы можете скачать по этой ссылке

Современный исследователь русского переселения на Дальний Восток, и в Приамурье в частности, в поиске опыта интерпретации ко­лонизационного и переселенческого движения не будет поражён оби­лием подходов и точек зрения. В вопросах исследования и научного осмысления переселения на Дальний Восток в отечественной традиции последнее слово до сих пор остаётся за марксистским подходом, совре­менные исследователи данного вопроса либо следуют «линии партии», либо уклоняются от обобщений, оставаясь на уровне эмпирических обоб­щений. Альтернативой являются, пожалуй, подходы дореволюционно­го времени, особенности которых коренятся, как правило, в первичном характере разработки вопросов переселения: дореволюционные авторы были свидетелями описываемой и изучаемой реальности. Вместе с тем, теоретическая значимость этих работ признаётся и сегодня [1, с..13]. Обзор исследовательских традиций в области изучения переселения см., например, в [10; 18, с.9-15].

Данная работа посвящена попытке освещения элементов инсти­туционального подхода в проблемном поле исследования управления переселением. Институциональный подход, в большей степени нежели упомянутые выше, позволяет операционализировать используемые по­нятия, обладает развитым терминологическим аппаратом. Используе­мый подход предполагает подробный анализ функций, ролей и статусов переселенцев, градацию их, а затем поиск их взаимной связи; это дости­гается путём использования инструментов институции, организации, ин­ститута и органа (подробный анализ этих явлений см. в работах О. В. Ин­шакова [12; 22]). Их можно интерпретировать как средства управления переселением, находящиеся в распоряжении субъекта управления – го­сударства в лице органов центрального и местного управления. Содер­жание средств управления, это права объекта управления – переселен­цев, или акторов переселения.

Под управлением переселением будем понимать деятельность ор­ганов центральной и местной власти по организации переселения на Дальний Восток, в частности, – регулирование наборов прав и обязанно­стей, присущих каждой роли в рамках переселенчества, а значит и регу­лирование специфическими «переселенческими» функциями, закрепля­емых за ролями. К функциям управления переселением следует отнести а) формулирование/ переформулирование наборов прав и обязанностей, б) наделение/ лишение акторов наборами прав и обязанностей, в) на­блюдение за правильностью использования акторами положенных им наборов прав и обязанностей. При этом следует различать косвенное управление как формулирование прав и обязанностей (преимуществен­но функция «а») и прямое как наделение правами и обязанностями и наблюдение за правильностью их использования (преимущественно функции «б» и «в»). Смыслообразующей категорией подхода является институт, институт переселения. Он связывает нижележащие (как от­носительно простые) реальности – функции, роли социальных акторов («переселенцев»), сходящиеся в институциях и организации переселе­ния, и вышележащие – управление переселением, колонизация регио­на. В соответствии со взглядами О. В. Иншакова, «институции – со­циальные формы типизации функций хозяйственных субъектов, опре­деляющие их статусы и роли в системе производства общественного бытия» [12, с.44]. Исходя из этого, логическая модель исследуемой ре­альности выглядит следующим образом: типизированные функции со­циального актора > институция > роли и статусы социального актора. Таким образом, субъект управления переселением посредством институ­ции назначает акторам роли и статусы в соответствии с выполняемыми ими функциями. Существующие роли и статусы при поддержке соответ­ствующей им институции структурируются в организацию, то есть в «со­циальные формы связей между хозяйственными субъектами в процессе производства» [12, с.44]. Организация, по-видимому путём выстраива­ния взаимных связей ролей и статусов, ранжирует их.

Следующая ступень развития и обобщения функций социаль­ных акторов – институт, являющийся «организованной функцией» [12,с.44]. Институт есть способ обобщения социальной практики [14, с.88]и одновременно – способ её специализации, когда функционально близ­кие роли и статусы образуют устойчивые нормативные образования [3,с.248], относящиеся к той или иной сфере общественной жизни; в на­шем случае это переселение. Высшая степень социализации явления, это складывание его органа. «Орган предстает как структурированная институция, обеспечивающая функционирование и развитие организа­ции» [12, с.44]; функция органа – рационализация и уточнение ролей и статусов, в некотором смысле орган есть самосознание институции, её управляющая структура.

Исходя из вышесказанного, значимым элементом исследования является реконструкция функций акторов, задействованных в пересе­ленческом деле. Функции акторов переселения являются ответом на за­дачи, стоящие, например, перед русской колонизацией Приамурья. Ак­торы переселения есть материал для решения колонизационных задач, их функции – средство решения. Институции, организация, институты, органы переселения – инструменты и методы решения задач колониза­ции.

Функции переселенцев. Исходной точкой рассуждений являются функции переселенцев, то есть реализация их свойств. Представление о функции включает два аспекта: «1) деятельность, роль объекта в рамках некоторой системы, которой он принадлежит; 2) вид связи между объ­ектами, когда изменение одного из них влечет изменение другого» [15,с.783]. Каждый из этих аспектов может быть отражён в представляемом подходе, если за критерий формулирования и выделения разновидно­стей функций взять стабильность и целенаправленность деятельности акторов и связей между ними и объектом их трудов (а также и системой управления). Избранный критерий позволяет выделить три вида функ­ций переселенцев: 
А) обязанность, подразумевающая отсутствие у переселенцев прав изменения своих занятий в результате переселения. В качестве приме­ра можно привести служащих, гражданских и военных. Это наиболее стабильный и предсказуемый элемент переселения, но одновременно и маргинальный в силу низкой переселенческой мотивированности: большинство служащих не стремились закрепиться на местах службы и в пределе к переселенцам отнесены быть не могут. Помимо служащих обязанность реализуют заключённые и ссыльные, отбывающие срок на­казания на приамурских территориях; степень маргинальности этой разновидности обязанных переселенцев ещё более высока; 
Б) целевой характер, подразумевающий сохранение мигрантами своих занятий в результате переселения и водворения. Эта функция – результат институирования функций; опять-таки мы сталкиваемся с последовательно­стью, то есть с иерархией! 
В) нецелевой характер, подразумевающий свободу смены занятий переселенцев в результате переселения и водворения. Эта функция описывает тех, кто постоянно меняет свои занятия в период пребывания в положении переселенца. Нецелевые переселенцы – нестабильный, не­предсказуемый и трудноуправляемый элемент переселения.

Что позволяет обязанное, целевое и нецелевое состояние переселен­цев обозначить их функцией? Первый аспект функции – деятельность, роль. Перечисление всех видов деятельности и всех фактических ролей переселенцев на этих страницах невозможна. Однако уже сейчас можно сказать, что ролевая и профессиональная стабильность переселенцев, особенно когда речь идёт об управляемом и планируемом переселении, имеет значение не только для управления, но и для развития самого ко­лонизируемого региона – его хозяйства и иных форм организации.

Второй аспект функции – вид связи. С одной стороны, данные со­стояния порождают следствия (указанные выше), которые есть функции этих состояний. С другой стороны, состояния сами есть функции, по­скольку являются результатом присутствия на заселяемой территории власти, имеющей а) интересы стабильности территории, б) планы раз­вития территорий, в которых переселенцы играют роль, и для власти имеет значение, сможет ли она опираться в планах развития на опреде­лённую категорию переселенцев или придётся надеяться на то, что всё обойдётся и люди, требуемые для реализации планов, найдутся сами собой. Получается, что само наличие активной власти, имеющей планы развития территорий, функциализует обязанное, целевое и нецелевое состояние переселенцев.

Итак, критерий выделения разновидностей функций переселенцев – это субъективная стабильность в их отношении к перспективам пребы­вания на местах вселения (и значит – степень управляемости пересе­ленцев со стороны), а также планы субъекта управления переселением. Помимо представленных, общих функций переселения, в рамках иссле­дования конкретной реальности следует определить и частные функции переселенцев, возможно в чём-то перекликающиеся с их ролями. Осо­бенно это возможно для вольного переселения, то есть неконцептуализо­ванного – в отличие от государственного.

Институции переселения. «Институции – социальные формы типи­зации функций хозяйственных субъектов, определяющие их статусы и роли в системе производства общественного бытия» [12, с.44], что озна­чает – институции есть факт закрепления функций акторов, придающий им смысл в рамках взаимодействия. Институализация означает «введе­ние в статус, она есть фактор и процесс создания и закрепления статуса каждого человека» [22, с.61]. Содержанием институализации являются деперсонализация («обобществление»), уточнение (избавление от «лиш­них» функций или иерархизация, если их несколько) и легитимация функций [17, с.31] как институций-нормативов, социально значимых в контексте переселения. Этот процесс имеет два варианта: хабитуализа­цию и кодификацию – они соответственно реализуются в неформальных и формальных статусно-ролевых наборах.

Субстанция институции – норма, стихийно складывающаяся или концептуально разрабатывающаяся и находящая своё выражение в тексте закона или подзаконного акта – не важно. Неформальные ин­ституции могут быть выявлены путём реконструкции, то есть анализа конкретных практик переселенцев, ориентированных на некое правило, сформулированное или нет – не важно. Формальные институции отра­жены в нормах – законах о переселении, инструкциях переселенческим организациям и др.

Следующая пространная цитата разъясняет положение институ­ции, указывая на то, что институция проявляется в своих следствиях – статусах и ролях, именно по ним главным образом можно судить об институциях: «Институции, присваивая своим агентам постоянные ста­тусы как особым действующим лицам с закрепленными типическими «надындивидуальными» качествами, обусловливают их общественную ценность для исторически конкретных условий жизни. Агенты институ­ций в быту легко определяются, отождествляются и различаются через их состояние, чин, звание, которые поддерживаются специфическими механизмами обращения, чествования, общения и т. д., свойственны­ми определенным социальным типам субъектов. Институции формиру­ют власть и авторитет, определяют достоинство и важность людей» [22,с.70]. Таким образом, в исследовании институций присутствует акцент с одной стороны на норму, а с другой – на её проявления, роли и статусы, особенно, когда норма не формализована и наблюдаема только в пове­дении людей!

Использование идеи формальных и неформальных институций ставит проблему их классификации. Базовый приём классификации институтов – отнесение их к признаку, выступающему основанием классификации. Таких оснований можно выделить три, они описывают институцию с точки зрения а) отношения к государству, б) места про­исхождения, в) формализованности. Это позволяет учесть специфику времени, места, учесть особенности государственной политики в отноше­нии данной территории. Выстраивая далее схему институций, получаем следующую градацию их форм: 
Основание А – отношение к государству, или источник институции: государство или общество, первая пара – А1 официальная / А2 неофици­альная; 
Основание Б – место происхождения институции, была ли она за­везена из центра или возникла или изменилась на месте, в колонизи­руемом районе, вторая пара – Б1 традиционная / Б2 новационная; 
Основание В – формализованность, прописанность структуры ин­ституции в официальных нормах или существование в качестве обычая, третья пара – В1 формализованная / В2 неформализованная.

Всякая институция имеет свою характеристику по каждому осно­ванию, будучи, например, неофициальной неформальной и новацион­ной, что означает её «народное» и местное происхождение, а также её неоформленность (стихийность). Такой подход позволяет оценить управ­ляемость институции, её административный потенциал. Самый боль­шой административный потенциал у официальных традиционных фор­мальных институций. Всё вышеизложенное можно вынести в таблицу 1. Данный способ классификации институций может быть использован для первичного отбора материала.

Статусы акторов переселения. В целом статус определяется как «со­относительное положение индивида или социальной группы в социаль­ной системе, определяемое по ряду признаков, характерных для данной системы» [15, с.678]. Статусы переселенцев «зашиты» в институции, яв­ляющиеся, по сути, нормами. Таким образом, норма является статусоо­бразующим элементом; если учесть, что предварительно наблюдаемыми могут быть только нормы формализованные – такие, как государствен­ные законы, то и точкой отсчёта и поиска статусов переселенцев будут законы тех государств, что располагались на территории Приамурья в изучаемый период.

Безусловно, можно выявить большое разнообразие статусов, однако имеет смысл остановиться на самом факте существования формального статуса у данного переселенца. Таким образом, статус переселенца опре­деляется через отношение к закону и государству на данной территории. Учитывая покровительственную позицию государства к большинству переселенцев в Приамурье, которая есть следствие жёсткой необходи­мости к наполнению пустующих территорий жителями, можно сказать, что признаваемый государством переселенец имеет право притязать на заботу со стороны государства. Иначе говоря, статус переселенца – это возможность актора переселения претендовать на часть социальных благ, положенных «переселенцам». Описать подобную ситуацию можно, используя два показателя – легальности и легитимности переселенца. Легальность подразумевает статус переселенца как таковой. Легитим­ность – это наличие льгот, пособий и других имущественных поощрений для данной категории переселенцев. Учитывая, что доступ к поощрени­ям даёт легальность, возможность легитимности при отсутствии легаль­ности исключена. Таким образом, по отношению к государству и закону можно выявить три класса формальных статусов, см. таблицу 2.

Роли акторов в рамках переселения. Социальная роль – «норма­тивно одобренный, относительно устойчивый образец поведения (вклю­чая действия, мысли и чувства), воспроизводимый индивидом в зави­симости от социального статуса или позиции в обществе» [15, с.652]. Роли акторов переселения являются результатом институализации их функций, но главное – они есть средство политики государства на дан­ной территории. Частные функции переселенцев, как указывалось в со­ответствующем разделе, могут быть институализованы и традицией, и государством, из чего следует, что одни и те же роли (или очень близкие по своему содержанию) могут присутствовать в деятельности носителей и формальных, и неформальных статусов. Определение конкретных ро­лей в связи с функциями представлено в таблице 3.

Очевидно, что все представленные роли имеют формальный ста­тус. Роли, относящиеся к неформальным, там, где они есть, должны быть установлены по возможности. Функциональная группировка ролей име­ет своим продолжением наличие своеобразной программы дальнейших действий актора – его частные функции, как носителя данной роли, за­ранее определены в нормативных актах. Частные функции нецелевых переселенцев обозначены не так жёстко, возможно даже – не обозначе­ны вовсе.

Функцио-статусно-ролевой набор и есть институция. Квинтэссенци­ей данной конкретной институции, надо полагать, является «функцио­статусно-ролевой набор», условная категория, связывающая воедино все перечисленные элементы схемы. Устанавливая связи в последовательно­сти «функция-статус-роль», мы формулируем инструмент исследования, а в реальности это есть один из объектов управленческой манипуляции. Для установления такой связи ещё раз обратимся к смыслу указанных понятий как модели объекта управления, стремясь упаковать их как можно плотнее.

Функция может быть определена как степень управляемости пере­селенца. Статус как отношение к закону может интерпретироваться как степень видимости актора для власти – неформальные переселенцы мо­гут оказаться вообще вне сферы видимости власти. Роль, будучи образ­цом поведения, может быть упакована как степень предсказуемости. По­лучается, что с точки зрения управления отдельный переселенец может определяться как: а) высоко/низко управляемый объект, б) существую­щий/несуществующий для разных структур управления (администра­ция, полиция, казна), в) описывающийся условной формулой – образом его действий.

Таким образом, манипулирование «функцио-статусно-ролевыми наборами» переселенцев, которые и есть институции, – это один из аспек­тов управления переселением.

Немаловажной составляющей исследования является изучение не­формальных самоорганизующихся колонизационных структур. Следует помнить о том, что обе линии – организованная и стихийная – колониза­ции тесно соседствуют и пересекаются в отдельно взятых людях.

Организация переселения. Организация является способом свя­зи акторов, связи институций, в рамках организации взаимодействуют носители как одинаковых, так и разных функций: «Организация как устойчивая система отношений между субъектами, выполняющими раз­личные функции в процессе достижения общей цели, связывает воедино различные институции и институты, устанавливая их координацию и субординацию и осуществляясь в то же время на их основе» [12, с.44]. Координация и субординация – инструменты организации, эти меха­низмы работают на разных уровнях.

Субординация работает с функциональными и статусными едини­цами, что означает существование иерархии в среде носителей функций и статусов переселения. Принцип выстраивания иерархии – интересы власти в отношении переселенцев на фоне колонизации. Интересы же власти вполне очевидны: лояльное, деятельное, управляемое населе­ние. Таким образом, иерархия переселенцев на самом верху будет иметь наиболее послушных и управляемых, их нужды и требования будут удо­влетворяться, насколько это будет возможно.

Координация как инструмент организации переселения, и шире – колонизации, упорядочивает ролевые единицы. Упорядочение проис­ходит посредством распределения прав и обязанностей, привязываемых к определённой роли. Однако, если иерархия строится исходя из разного объёма прав, то горизонтальная координация – на базе специфики прав. Таким образом выстраивается сеть комплементарных по своим правам акторов, совместно решающих задачи переселения, заселения, колони­зации.

Вышесказанное позволяет сделать вывод о том, что организация переселения – это объём и распределение прав и обязанностей, связан­ных с агентами институций переселения. Отсюда: управление организа­цией – это содержательное изменение прав и обязанностей, а также из­менение их распределения в управляемой среде. В рамках организации агенты институций занимают социальные позиции согласно специфике прав, заложенных в соответствующие им институции, между ними выстраиваются отношения, конституируемые иерархией и комплементар­ностью наборов прав и обязанностей.

Институт переселения. «Институты есть социальные формы струк­тур, закрепляющих и воспроизводящих институции, или функцио­нально специфицированные модели общественных организаций» [22,с.71]. Собственно говоря, системная функция института переселения (как элемента социального порядка) – создание комфортной среды для реализации функций переселенческих институций: «институт высту­пает как функциональная организация, обеспечивающая реализацию конкретной системы однородных институций» [12, с.44]. Развёрнутое определение социального института можно увидеть в одной из работ А.А. Давыдова [7, с.73]: «...иерархическая гетерогенная, распределен­ная социальная подсистема, созданная людьми для удовлетворения об­щей потребности...». Это определение и некоторые, пригодные для пред­мета нашего исследования, характеристики и возьмём для описания и анализа института переселения.

«Значимость социальной подсистемы среди других социальных подсистем определяется остротой общественной потребности» [7, с.75]: принцип значимости. Этот принцип историчен, поскольку предполагает изменчивость значимости института в связи с динамикой общественной потребности1. Основная мысль, заложенная в основу принципа значи­мости – функциональность института в целом, его роль в удовлетворе­нии общей потребности. Принцип целенаправленности [7, с.73] описы­вает ориентированность института на решение определённых задач. Принцип гетерогенности [7, с.73] раскрывает существование в рамках института локальных разнородных подсистем. Локальность надо пони­мать не в пространственном, а в логическом смысле – то есть составляю­щие института чётко выражены и характеризуются разными чертами, не пересекаясь в значениях. В нашем случае институт включает некий круг институций, а значит он вполне гетерогенен. Принцип распреде­лённости [7, с.73] характеризует специализацию подсистем института на решении определённых, локальных задач. Таковыми подсистемами являются институции: одно из измерений организации задаётся разни­цей в правах и обязанностях агентов институций. Принцип иерархии [7,с.73] раскрывает неравенство подсистем института и складывание не­симметричных отношений в рамках организации. Иерархичность тоже предусмотрена организацией, а потому уже встроена в разрабатываемую схему исследования. Принцип устойчивости [7, с.73] можно определить следующим образом – сохранение связей между подсистемами, сохране­ние характеристик самих подсистем «с течением времени и при внеш­них воздействиях». Принцип продуктивности [7, с.73] есть дополнение целенаправленности – делает целенаправленность целедостижением. Продуктивность – это синоним эффективности системы, эффективности института. Продуктивность института переселения – способность реали­зации поставленных целей переселения. Принцип взаимодействия [7,с.73] раскрывает «координацию и субординацию локальных подсистем между собой и с другими подсистемами, влияние одной подсистемы на другие подсистемы». Данный принцип частично пересекается с принци­пами гетерогенности, распределённости и иерархии. Собственное содер­жание – значимость существования «других» подсистем, комплементар­ность подсистем данного института.

Данный набор характеристик института позволяет выстроить ло­гику его описания и анализа: роль переселения; его цели; результаты; внутренняя структура; интерпретация порядка этой структуры; функци­ональность подсистем; комплементарность подсистем; сохранение свя­зей и специфики подсистем. Итак, если организация связывает институ­ции на основе общей цели, то институт (как соответствие более высокого уровня) – на основе сходных функций, он обеспечивает специфические связи, формируя, таким образом, особую область общественных отноше­ний, как указывал Давыдов – подсистему социальной системы.

Органы переселения. Орган определяется теоретиком как «струк­турированная институция, обеспечивающая функционирование и развитие организации» [12, с.44], то есть орган несёт в себе функции управления и координации организации. В качестве органа переселе­ния может быть обозначена, например, переселенческая община, но с оговоркой – переселенческая община в том случае, когда она занимает в вопросах переселения активную роль, неся в себе черты субъекта по­литики1. Поскольку орган есть свидетельство высокого уровня развития данной области общественных отношений, не всякое переселение, по­видимому, будет иметь орган. Причём дело здесь может быть во вме­шательстве неких сил, например – государства, выступающего субъек­том переселенческой политики и не терпящее иных субъектов. Можно предположить, что вольное переселение в действительности располага­ет органом, а управляемое нет (по указанной причине – политической значимости государства на колонизируемой территории, не терпящего конкуренции со стороны иных организационных форм).

Особенностью переселения как исторического явления следует на­звать его текучесть, отсутствие постоянного (а значит – имеющего воз­можность к самоорганизации) состава переселенцев. В подавляющем числе случаев переселение осуществляется разово или в определённый отрезок времени. «Перманентное переселение» отсутствует в связи с опре­делением переселения как смены места постоянного жительства [19]. Постоянная смена акторов мешает выстраиванию правильных органов переселения, хотя, напомню, уже существующие социальные органы пе­реселенцев могут нести и специфическую переселенческую нагрузку.

Представленная схема исследования позволяет увидеть механизм управления переселением как манипуляцию наборами прав и обязан­ностей акторов переселения. Само же переселение выступает как сеть полномочий и претензий (обеспеченных и необеспеченных полномо­чиями) на ресурсы. Что позволяет выявить такой подход? Во-первых, «вооружает» историческое исследование методами смежных социаль­ных дисциплин, в данном случае – социологии, а в перспективе и эко­номики, снабжает инструментами для детального анализа социальной структуры переселения, положения отдельных групп переселенцев, взаимодействия этих групп, связи их с государством – интенсивности и качественной специфики. Во-вторых, позволяет увидеть переселение как целостное социально-политическое явление. Учёт изменений задач переселения от эпохи к эпохе даёт возможность оценить структуру пере­селения, степень её изменчивости и управляемости. В-третьих, такое видение переселения даёт возможность оценки переселенческой поли­тики, сравнить эффективность управляемого и вольного переселения.

Литература

1. Антология экономической мысли на Дальнем Востоке. Выпуск 1. Колонизационные процессы в Приамурском крае на рубеже XIX – ХХ веков / Отв. ред. П.А. Минакир. – Хабаровск: РИОТИП, 2008. 208 с.

2. Барбенко Я.А. Крестьянское расселение в Приморской области как часть русской колонизации Приамурья во второй половине XIX в. Дисс. … канд. ист. наук. Владивосток, 2010. 276 с.

3. Большой толковый социологический словарь (Collins). Том 1 (А – О). М.: Вече, АСТ, 1999. 544 с.

4. Буссе Ф.Ф. Переселение крестьян морем в Южно-Уссурийский край в 1883 – 1893 годах. СПб.: б. и., 1896.

5. Гамарник Я.Б. Советская колонизация Д. В. О. // Экономическая жизнь Дальнего Востока. 1925. № 9. С. 3-8.

6. Галлямова Л.И. Дальневосточные рабочие во второй половине XIX – начале ХХ в. Владивосток: Дальнаука, 2000. 200 с.

7. Давыдов А.А. Системная социология. М.: Издательство ЛКИ, 2008. 192 с.

8. Демьяненко А.Н. Территориальная организация хозяйства на Дальнем Востоке России. Владивосток: Дальнаука, 2003. 284 с.

9. Демьяненко А.Н., Дятлова Л.А. Общий замысел Амурской экспедиции 1910 года и краткий обзор ее Трудов // Ойкумена. Регионоведческие исследования. 2010. № 3. С. 7-28.

10. Илларионов А.А., Барбенко Я.А., Харчевникова Е.С. Управление колонизацией Дальнего Востока во второй половине XIX – начале ХХ вв.: очерк историографии // Вестник Морского государственного университета. Вып. ХХ. Серия: Обществоведческие науки. Владивосток: Мор. гос. ун-т им. адм. Г.И. Невельского, 2009. 104 с. С. 65-72.

11. Илларионов А.А., Барбенко Я.А., Харчевникова Е.С. Принципы реализации колонизационной политики правительства в Приморской области рубежа XIX – XX вв.: управление развитием транспорта, промышленности и переселения // Ойкумена. Регионоведческие исследования. 2009. № 3. С. 112­ - 120.

12. Иншаков О.В. Экономические институты и институции: к вопросу о типологии и классификации // Социологические исследования. 2003. № 9. С. 42­ - 51.

13. Кабанов П.И. Амурский вопрос. – Благовещенск: Амурское книжное издательство, 1959. 255 с.

14. Краткий словарь по социологии. М.: Политиздат, 1988. 479 с.

15. Новейший философский словарь / Сост. А.А. Грицанов. Мн.: Изд. В.М. Скакун, 1998. 896 с.

16. Осипов Ю. Н., Сергеев О. И. Сельскохозяйственное освоение Приамурья И Приморья во второй половине XIX в. // Хозяйственное освоение русского Дальнего Востока в эпоху капитализма: Сб. науч. тр. / Под общ. ред А.И. Крушанова. Владивосток: ДВО АН СССР, 1989. 156 с. С. 68-80.

17. Павенкова М. В. Налоговая система как институт социального управления. Дисс. ... канд. социологич. наук. СПб., 2001. 170 с.

18. Пикалов Ю.В. Переселенческая политика и изменение социально­классового состава населения Дальнего Востока РСФСР (ноябрь 1922 – июнь 1941 г.). Хабаровск: Изд-во ХГПУ, 2003. 214 с.

19. Рыбаковский Л.Л. Сущность и понятие «миграция населения» [Электронный документ] // Библиотека РГИУ (Российского государственного интернет-университета) URL:http://sbiblio.com/biblio/archive/ribakovskiy_prakticheskaja/05.aspx [Дата обращения 18.07.2011].

20. Рыкунова Г.А. Из истории заселения юга Дальнего Востока в 50 – 60-е годы в XIX в. // Исторический опыт освоения восточных районов России: Тез. докл. и сообщ. междунар. науч. конф.: в 3-х вып. Вып. 2: Формирование населения и культурное освоение восточных районов Дальнего Востока России, международное сотрудничество в регионе. Владивосток: ИИАЭНДВ ДВО РАН. 202 с. С. 41-43.

21. Чернолуцкая Е.Н. Принудительные миграции на советском Дальнем Востоке в 1920 – 1950-е г. Владивосток: Дальнаука, 2011. 512 с.

22. Homo institutius – Человек институциональный / Под ред. д-ра экон. наук О.В. Иншакова. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2005. 854 с.

Статья подготовлена при поддержке аналитической ведомственной целевой программы «Развитие научного потенциала высшей школы (2009-2011 годы)» на 2011 год, проект 2.1.3/10102.

  Это ознакомительная текстовая версия,
полный вариант статьи в формате pdf 
Вы можете скачать по этой ссылке